Театр Теней
________________________________________________________________________
Воин без Памяти
Тёплый летний ветерок нежно поглаживал кожу и теребил складки его одежды. Подходило время вечерней трапезы, и Даниил подумал: а не пора ли уже подкрепиться? Вытащил из своего рюкзака котелок, в два счёта развёл костёр и соорудил пару рогатин. Поставил кипятиться воду – неподалёку от берёзового пролеска, в котором он остановился, оказался прелестный ручеёк. Покопавшись в своих вещах, Дан извлёк оттуда пакет с гречкой и баночку с солью. Это был его сегодняшний ужин...
Но, оторвавшись от созерцания своего варева, он едва не уронил мешок с гречкой в огонь. Давешний друг взирал на него со всей простотой и непосредственностью представителя животного царства. Круглые от возбуждения глаза, капающая прямо на всклокоченную деревенскую бороду слюна... Аппетит Даньки сделал попытку скрыться в неизвестном направлении...
А познакомились они позавчера... Раздобыв в одной захудалой деревеньке кое-какие припасы, Дан бодрым шагом двигался на восток по широкой просёлочной дороге. Оставив позади себя пару добрых деревенских домов, проходил мимо симпатичного берёзового лесочка. И вдруг из него выскакивает существо, отдалённо напоминающее человека. То есть, это был человек – только грязный, взъерошенный, заросший бородой по самые уши, одетый в какое-то немыслимое рванье и шикарные армейские ботинки с высокой шнуровкой. Бросился на шею Даниила, облобызал его в обе щеки, и, размазывая грязь по физиономии, брызжа слюной и слезами, принялся орать что-то ему прямо в ухо... Как он давно де его не видел; да как он давно его знал; что он помнит абсолютно всё, что тот ему когда-то говорил... При этом он почему-то называл его принцем, спасителем мира и ещё много как.
Несколько удивлённый подобным поведением, Данька снял его со своей шеи (он был выше этого мужичка на целую голову), поставил перед собой и вежливо попросил объяснить – в чём, собственно, дело. Но ничего вразумительного так и не услышал.
«Псих, наверное...» – подумал Дан и сделал попытку скрыться. Но мужичонка, оказавшийся на удивление резвым, явно не собирался с ним расставаться. Что было с ним делать?..
Так, впервые за очень долгое время у Даниила появилась компания. Весьма странная компания. Насколько можно было понять из бормотания нового знакомого, а слушал его Дан в пол уха, жил тот в этом берёзовом пролеске, неподалеку от деревни, в землянке. А зарабатывал себе на жизнь тем, что развлекал деревенских мужиков в кабаке забавными байками.
– ...И никого – ни Ворона, ни Волчонка, ни Генерала я так и не нашел... Но приближается время Сбора. Я чувствую это. Я чувствую это! – заорал он и треснул кулаком по концу лежащей неподалеку палки. А получив другим её концом в глаз, дико захихикал.
– Я пытался, пытался бросить курить, разорвать паутину, удерживающую меня на месте. Но она стягивала меня по рукам и ногам; она душила меня всё сильнее и сильнее. И не было сил вырваться. Не было желания. Ты был прав тогда... Самая большая моя проблема – безразличие. Оно погубило весь этот мир. Оно погубило меня. Сколько лет я живу, как затравленный зверь, рыская по лесу в поисках еды, но никак не могу забыть ни слова из того, что ты мне тогда говорил. Ни единого мгновения своей проклятой жизни... Так был когда-то наказан Охотник...
– Ты видишь?!. – взревел он. – Как я изменился? Нет уже того бравого Сёгуна, которым я был когда-то. Хана Железному Воину с ледяным сердцем, будь он проклят.
– Будь он проклят! – заорал он.
– Прежде чем уйти, ты подарил мне тогда свой огонь, а я сохранил его – произнёс он. И, несмотря на грязную бороду, лохмотья и армейские боты, стал похожим на преподавателя Университета...
– Он до сих пор горит в моём сердце – здесь!.. – он приложил руку к груди там, где должно было быть сердце. Но прикосновение к грязным лохмотьям его явно не успокоило.
– Здесь, – сказал он, сунув руку под лохмотья. Но, опустив взгляд, увидел заросшую грязью и волосом грудную клетку. Затих...
А следующий день начался, как обычно... И последующий... Так начинались все дни Даниила уже очень давно – сколько он себя помнил. Обычное, хотя и очень красивое утро. Ранняя осень, индейское лето. Янтарные листья берёз и хрустальная вода из ручья. Немудрёная пища бродяги и Странника.
Давешний приятель ещё спал, повернувшись на бок и свернувшись калачиком в куче опавших красно-коричневых листьев. Тихонько посапывая, как ребёнок, он начинал иногда негромко ворчать. Во сне. Неразборчиво.
Даниил с упоением принялся за созидание очередного кулинарного шедевра. Это было его маленькой слабостью – кулинария. Привычные продукты и скитания отшельника пробуждали в нём какие-то полузабытые воспоминания, рождали знакомые запахи, щекотали воображение. Он уже давно привык к этому. Страстно полюбив путешествия, он всё реже задумывался о том – кто же он, откуда пришёл, и о том – что скрывается за тёмным, бездонным провалом в его Памяти.
Лишь изредка приходили, как тени, странные мысли, полузабытые имена, которые в этой жизни для него уже ничего не значили... Ничего.
Он почти ничего не помнил... О себе... Знал, что творилось в мире, что происходит вокруг, любил Матушку Природу, но почти ничего не знал о себе... Полный Провал... В себе.
Не было воспоминаний о детстве, отрочестве и юности; о родителях, друзьях и знакомых; о происходившем с ним в течении долгих лет. По правде говоря, он не знал даже своего возраста. Самые древние воспоминания, бродившие у него в голове, начинались несколько лет назад... Кажется, он брёл куда-то среди кромешной ночи вдоль разбитой просёлочной дороги, еле передвигая онемевшие ноги и почти ничего не соображая. Голова горела, а одежда его больше всего напоминала больничную пижаму, превратившуюся в грязные лохмотья.
И больше ничего. Ни кто он, ни откуда. Ничего.
Задумчиво перемешивая в помятом армейском котелке своё кулинарное творчество, он глянул на линию горизонта. Это было единственное, что манило его... Туда – за горизонт... Никаких привязанностей, никаких воспоминаний. Человек Будущего, Человек Настоящего... Человек без Прошлого... Странник...
Не думай о прошлом...
Не думай о будущем...
Думай о настоящем...
Мелькнула мысль, что так, наверное, когда-то бродил по любимой Планете Принц Гаутама, ставший впоследствии Буддой...
Будда. Хм... Забавная мысль. Но и она не стала задерживаться в его голове и немедленно куда-то ушла... В гости, наверное...
А варево, похоже, удалось на славу – новый знакомец будет доволен. Странник представил себе тёмную бахрому его всклокоченной бороды, обляпанную столь удавшейся кашей, и тихонько засмеялся. Посмотрел на сладко спящего товарища, чуть заметно ворочавшегося во сне. Девятый сон видит... Ну да, Солнце то ещё красное – только-только приподнималось над лесом... Данька очень любил восход. Закат тоже, но восход всё же больше. Он вызывал в нём ощущение исчезнувшей, и вновь нарождающейся жизни, частью которой был и он сам. И его странный спутник.
Дан поймал себя на мысли, что относится к недавно появившемуся рядом с ним человеку со всё возрастающей теплотой. Похоже, странствующий Будда нашёл себе спутника, которому можно будет излить душевное тепло, проросшее в нём за последние годы...
Взяв за сучки корягу, на которой висел его котелок, он направился к ручью, журчащему неподалёку, когда вдруг, за спиной, услышал надсадный крик... Обернулся...
Его друг лежал лицом вниз вблизи догорающего костра, а над ним, странно прогнувшись вперёд, стоял человек, окутанный чёрной свободной одеждой... Их глаза встретились, и чёрный, гортанно рыкнув что-то по-азиатски, взмахнул над головой коротким изогнутым мечом, стряхнув с него капельки крови.
Страннику почудилось движение справа и слева, мелькнула тень позади, и тут в нём словно что-то проснулось. Тёмное, давно забытое ощущение происходящего затмило собой его разум. Искра восходящего Солнца в его голове погасла...
Вокруг лежали чёрные изувеченные силуэты. Переломанные хребты, свёрнутые головы, поломанные руки и ноги... Его затошнило... Чувствуя подкатывающий к горлу комок, он пытался избавиться от ощущения взгляда того – последнего, в глазах которого сквозь темноту презрения, ненависти и жажды убийства, успел промелькнуть мимолётный страх, почти ужас; и забыть его предсмертный хрип: «Этого не может быть...»
Так плохо он себя ещё никогда не чувствовал... Собрав всю оставшуюся волю в кулак, он подошёл к упавшему спутнику, кинул взгляд на его спину... Тот был уже не жилец – позвоночник несчастного перечеркнула наискось сочащаяся кровью рана.
Странник бережно приподнял товарища и осторожно перевернул его. Лицо уходящего в мир иной было спокойно, отрешённо... Потом его исказила судорога, и из уголка полураскрытого рта потекла тонкая струйка крови.
Когда Даниил коснулся рукой его лба, глаза умирающего широко распахнулись, устремив гаснущий взор в сторону восходящего Солнца. Губы что-то пытались сказать, а руки судорожно сжали куртку державшего его Даньки. Хрип... Стон... Тело забилось в конвульсиях, и лишь на какую-то секунду глаза его прояснились, встретившись с глазами Странника. «Принц... Ты – Принц...» – еле слышно произнёс умирающий... И затих.
Дан смотрел на человека, которого он знал всего несколько дней, который стал его Единственным Другом, его Братом, и чувствовал, что ворота огромного Замка, именуемого Память, приоткрылись... Бездна Памяти и Одиночества осветила на миг яркая красная вспышка, и ему показалось, что его Друг, только что ушедший в Лучший Мир, смотрит на него с далёкой, почти недосягаемой высоты...
11 сентября 2002 года, среда
________________________________________________________________________
|
|
|